Стивен Кинг - Четыре сезона [litres]

– Суды – это мужские клубы, – ответила она с уверенностью в голосе, – не способные с пониманием отнестись к женщине в моем положении. Может быть, я сумею получить назад мои деньги, а может быть, и нет. В любом случае, все расходы и неприятности вряд ли стоят сорока семи долларов или около того. И впредь я намерена стать более практичной. Я приметила одно местечко в нижней части Вилледжа. Это, правда, третий этаж, но комната чистая и стоит на пять долларов в месяц дешевле, чем та, которую я снимаю в настоящий момент. – Она вытащила кольцо из коробочки. – Я надела его, когда хозяйка показывала мне комнату.

Она надела его на третий палец левой руки с легким выражением неприязни, в котором, как мне кажется, не отдавала себе отчета.

– Вот так. Теперь я миссис Стенсфилд. Мой муж был водителем грузовика, он погиб в аварии на автостраде Питсбург – Нью-Йорк. Ужасно грустно. Но я больше не проститутка, а мой ребенок не будет незаконнорожденным.

Она посмотрела на меня, и в ее глазах появились слезы.

– Прошу вас, – сказал я и взял ее руку в свою. Она была очень холодной. – Не надо, дорогая.

Она повернула руку ладонью вниз и посмотрела на кольцо. Затем улыбнулась, и, поверьте мне, джентльмены, улыбка эта была столь же горькой, как горчица. По ее щеке скатилась одинокая слеза.

– Когда я слышу, как некоторые циники говорят, что волшебству и чудесам нет места в наше время, я уверена, что они заблуждаются, правда, доктор Маккэррон? Когда вы покупаете кольцо за два доллара и это кольцо в один миг избавляет вас от незаконного рождения и нелегальности вашего положения, как это можно назвать, если не волшебством? Дешевым волшебством.

– Мисс Стенсфилд… Сандра, если я могу… если вам нужна помощь, все, что я смогу…

Она убрала свою руку – может быть, если бы я взял ее правую руку, она бы этого не сделала. Я говорил вам уже, что не любил ее, но в тот момент мог почувствовать любовь к ней, был готов полюбить ее. Возможно, если бы я взял ее правую руку вместо той, с предательским кольцом, и она позволила бы мне подержать ее руку в своей немного дольше, пока бы я не согрел ее своим теплом, – возможно, я полюбил бы эту женщину.

– Вы хороший, добрый человек и многое сделали для меня и моего ребенка. Ваш метод дыхания – несравнимо большее чудо, чем это ужасное кольцо. Кроме всего прочего, он спас меня от тюрьмы за предумышленные разрушительные действия.

Вскоре после этого она ушла, а я подошел к окну и смотрел, как она шла вдоль улицы к Пятой авеню. Боже, я восхищался ею даже тогда! Она выглядела такой хрупкой, такой молодой и явно беременной, но ничуть не неуверенной или пугливой. Она шла по улице как бы с сознанием собственного права на свое место в этом мире.

Она исчезла из вида, и я вернулся к столу. Мой взгляд вдруг привлекла фотография в рамке, висевшая на стене рядом с моим дипломом, и страшная дрожь пробежала по телу. Жуткий страх сжал горло, и я почувствовал, что задыхаюсь. Это был ужас предчувствия, джентльмены. Не хочу спорить о том, могут ли происходить подобные вещи или нет. Знаю, что могут, поскольку испытал это на себе. Именно тогда, в тот жаркий сентябрьский полдень. И я молю Бога, чтобы мне не довелось испытать это еще раз.

Снимок был сделан моей матерью в тот день, когда я окончил медицинский институт. Я стоял перед Уайт Мемориал, заложив руки за спину и сияя, как ребенок, который целый день резвился и прыгал по аллеям Пэлисейд-парка. Слева от меня виднелась статуя Гарриет Уайт, и хотя ее верхняя часть была отсечена кадром, пьедестал и жестокая надпись – Не существует покоя без боли; таким образом, мы определяем спасение через страдание – были четко различимы. И у подножия статуи первой жены моего отца, как раз под надписью, Сандра Стенсфилд погибла почти четыре месяца спустя во время несчастного случая, случившегося в тот момент, когда она приехала в больницу, чтобы родить на свет своего ребенка.

Она переживала, что меня не окажется в больнице, когда ей придет время рожать, что я уеду на Рождество и мне нельзя будет позвонить. Ее пугало, что роды придется принимать другому врачу, который не будет знать о ее желании воспользоваться методом дыхания и вместо этого применит наркоз.

Я старался успокоить ее как только мог. У меня не было причин уезжать из города, не было семьи, которую следовало навестить во время рождественских праздников. Моя мать умерла двумя годами раньше, и у меня никого не осталось, за исключением незамужней тетки в Калифорнии, а поезда я не любил, сказал я мисс Стенсфилд.

– Вы чувствуете себя одиноким? – спросила она.

– Иногда. Обычно я слишком занят. Возьмите вот это. – Я написал свой номер телефона на карточке и протянул ее мисс Стенсфилд. – Позовите меня, если дозвонитесь до приемной больницы, когда начнутся схватки.

– О нет, я не могу…

– Вы хотите пользоваться методом дыхания или довериться какому-нибудь костоправу, который подумает, что вы свихнулись, и даст вам эфира, когда вы начнете выдыхать, как паровозная труба?

Она улыбнулась:

– Ну хорошо. Вы меня убедили.

Тем не менее осень проходила, но волнения не покидали ее.

Ее в самом деле попросили освободить комнату, где она жила, когда я впервые встретился с ней. Она переехала в Вилледж, и это, как оказалось, было ей только на пользу. Она даже нашла какую-то работу. Слепая женщина с неплохим доходом наняла ее для легкой домашней работы, а также для чтения вслух произведений Джин Стрэттон Портер и Перл Бак[34]. Она жила на первом этаже в том же доме, что и мисс Стенсфилд. У мисс Стенсфилд появился тот цветущий вид, который свойствен здоровым женщинам на последних трех месяцах беременности. Но на ее лице лежала какая-то тень. Когда я разговаривал с ней, она отвечала мне с какой-то излишней медлительностью. Как-то раз, когда она не ответила вовсе, я поднял глаза и увидел, что она рассматривает фотографию в рамке на стене со странным, мечтательным выражением. Я почувствовал, как меня обдало холодом… и ее ответ, не имевший ничего общего с моим вопросом, нисколько не успокоил меня.

– У меня такое чувство, доктор, и иногда очень сильное, что я обречена.

Глупое, мелодраматическое слово! Однако, джентльмены, у меня был готов сорваться ответ: Да, я тоже чувствую это. Я прогнал от себя эти мысли – врач, произносящий такие вещи, должен немедленно продать свой инструмент и медицинские книги и попытать счастья в плотницком деле или стать водопроводчиком.

Я сказал ей, что она не первая беременная женщина, у которой возникают подобные чувства. Они известны любому врачу, и их часто называют синдромом Долины теней. По-моему, я уже упоминал об этом, джентльмены.